Леонид ЕЖКОВ
(1924-2020)
22 января не стало Леонида Андреевича ЕЖКОВА – фронтовика, педагога, талантливого руководителя и общественного деятеля. Он прожил большую, насыщенную событиями жизнь, и 57 лет из его 96-ти были отданы Железногорску.Город знал его как учителя истории, как директора школы-интерната №94 и заведующего гороно Красноярска-26. Он возглавлял отдел пропаганды горкома КПСС и более 13 лет, с 1972-го по 1985-й, работал заместителем председателя исполкома горсовета.
Крепкая многолетняя дружба связывала Леонида Андреевича с городским музеем. У него, участника Великой Отечественной войны и старожила Железногорска, сложилось особое отношение к сохранению исторической памяти.
Леонид Андреевич был участником многих музейных начинаний. Совсем недавно, 20 августа 2019 года, он вместе с Почетным гражданином города Алексеем Михайловичем Крыловым открывал памятную доску на камне в Додоново – в честь 70-летней годовщины прибытия первого десанта военных строителей в район создания будущего города и Горно-химического комбината.
Столь же трепетно Леонид Андреевич готовился встретить 75-летие нашей Победы в Великой Отечественной войне. Это был всенародный и его личный праздник.
Лёня Ежков ушел на фронт в июле 1941-го, 17-летним пареньком, и воевал в рядах Красной Армии до октября 1944 года. Был курсантом, командиром взвода и минометной роты на Западном, Брянском, 2-м Украинском и 1-м Белорусском фронтах.
За мужество и героизм награждён орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны I степени, медалями «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», отмечен благодарностью И.Сталина за участие в боях при прорыве сильно укрепленной обороны немцев, прикрывающей Бобруйское направление.
Отдавая дань светлой памяти Леонида Андреевича Ежкова, мы публикуем очерк журналиста Светланы Мочинской о его фронтовом пути. Материал был написан к 65-летию разгрома фашистских войск, что так символично перекликается с грядущим 75-летним юбилеем Великой Победы.
ЭТОТ ДЕНЬ МЫ ПРИБЛИЖАЛИ КАК МОГЛИ
Май 2010 года
У Леонида Андреевича ЕЖКОВА, гвардии старшего лейтенанта, прошедшего всю войну, нет ни фронтовых фотографий, ни фронтовых друзей.
– Такова участь командира минометной роты – быть все время на передовой, – объясняет ветеран, воевавший на трех фронтах, награжденный Орденами Красной Звезды и Отечественной войны I степени. – Как уцелел – одному богу известно. Не приезжали к нам, на линию огня, ни артисты, ни журналисты. Трижды принимал роту в бою, сменяя раненого или погибшего командира. Трижды приходил к людям на огневую полосу, не успевая толком ни с кем познакомиться… Такая вот была мясорубка в той жестокой кровопролитной войне.
НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ. ВРАГ БУДЕТ РАЗБИТ!
Разговоры о войне с Германией велись в народе не год и не два... Правительственная установка провозглашала: «Если враг нападет, воевать на своей земле не будем. Разгромим в первые же дни на его территории». Но даже школьники понимали – Гитлер не для того захватил всю Европу, чтобы встать у границ Советского Союза…
– В 1941-м мы заканчивали десятилетку в уральском городке Краснокамске и знали – пахнет порохом... На второй день войны у нас был выпускной. А потом нас стали призывать в армию. Поскольку мы имели среднее образование, послали учиться в Свердловское пехотное училище. Обучение было скороспелым: если сейчас командира взвода в высшем военном училище готовят 4-5 лет, то нас учили 5-6 месяцев… И не наша это вина, что мы получили недостаточно знаний, идя на фронт руководить людьми. Это беда наша, беда государства, которое в предвоенное время, в период репрессий потеряло лучшие кадры – больших военачальников, командиров полков. Это сразу сказалось, когда началась война – ее первый период был чрезвычайно тяжелым для страны в результате просчетов Сталина. Конечно, он не хотел войны. Конечно, он знал, что мы недостаточно готовы к ней. Однако фашисты уже стояли на границе от севера до юга, якобы отдыхая перед походом на Англию. И тем не менее, 10 июня было официальное опровержение ТАСС – немцы не будут воевать против СССР! Сталин свято верил в пакт о ненападении.
В то время была хорошо поставлена идейно-политическая, воспитательная работа. Мы верили в победу нашего народа, мы верили в Сталина, в правительство, в непобедимую Красную Армию. Нам было очень больно слышать сводки Совинформбюро об отступлении войск… Однако всякая информация подавалась с умом. Если приходилось оставлять город, то говорили: после продолжительных ожесточенных боев врагу удалось, а нам пришлось… К тому же у населения всей страны были изъяты радиоприемники – так исключили деморализацию народа со стороны зарубежных средств массовой информации. Возможно, чтобы одержать победу, и необходимо было использовать все средства. Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать абсолютно точно – обстановка была намного тяжелее, чем нам казалось…
НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ НАМ ХВАТИТ ГОРЯ И ПЕЧАЛИ…
В начале весны 1942 года линия фронта находилась всего в нескольких часах езды от столицы. Ожесточенные бои за Москву оставили страшные следы… Войска испытывали кадровый голод.
– После окончания краткосрочных курсов командирами взводов нас отправили на фронт. В Москве выдали назначение, посадили на «полуторку» и отправили по Варшавскому шоссе на запад. Навстречу нам везли раненых с окровавленными повязками. Вдоль дороги лежали трупы лошадей, вытаивали из-под снега трупы людей… Мы проехали разрушенные, но уже освобожденные Новоярославец, Медынь… Юхнов – город на реке Угра – в свое время стал преградой для хана Мамая, шедшего на Москву. И на этом же рубеже мне пришлось встретить войну лицом к лицу – именно здесь в обороне после боев за столицу стояла наша 154 дивизия 49 армии.
Мне, 18-летнему парню, предложили стать командиром роты. Ну как я могу взять четыре взвода, если я еще не то что одним не командовал, но и отделения в глаза не видел? Вот такие мы были командиры. Вот так плохо мы были подготовлены... И тем не менее, мы командовали теми, кому было за сорок. Ведь как тогда шло в армии формирование? Смотрят – кто с высшим образованием, кто тракторист, кто связист. В пехоту попадали по остаточному принципу – те, кто старше, кто неграмотный. А остальные – в артиллерию, в авиацию учиться… Так нам, вчерашним мальчишкам, пришлось находить взаимопонимание с сорокалетними солдатами. Морально мы чувствовали, что маловаты. Но обстановка заставляла нас быть взрослыми.
Осенью 42-го меня ранило первый раз – сначала легко зацепило гранатой в голову, и тут же осколком снаряда – в ногу… Я попал в госпиталь.
НАС ЖДЕТ ОГОНЬ СМЕРТЕЛЬНЫЙ. НО ВСЕ Ж БЕССИЛЕН ОН!
Битва за Днепр, наряду со Сталинградом и Курском, стала одним из трех крупнейших сражений 1943 года. Она показала, что германская армия уже не в состоянии сдержать наступление противника. Планы гитлеровского командования по стабилизации фронта на Днепре были сорваны.
– После ранения прибыл на фронт уже во время освобождения Украины. 20 сентября, когда началось форсирование Днепра, мне исполнилось 20 лет. Я тогда командовал минометной ротой. В моем подчинении находилось три взвода.
Операция была тяжелейшей. Мы переходили Днепр около Верхнеднепровска, южней Кременчуга. Ширина Днепра в том месте – как от Додоново до Барабаново. Форсировали в темное время суток – на плотах, на лодках. Под непрерывным огнем противника. Стояла ночь, но было видно словно днем – немцы освещали рубеж ракетами на парашютах. У них была выгодная позиция – тот берег более высокий, мы были как на ладони... Гибло очень много людей. Но нам, слава богу, удалось доплыть… Однако на берегу, на песчаной отмели, вблизи кустов мы держались полмесяца. Сил нам не хватало идти дальше, а немец не мог нас бросить, вот и стремился добить.
Фашисты тогда еще господствовали в воздухе – авиации у них было куда больше. Вот летит девятка самолетов – мы видим их, они видят нас. Один пикирует за другим… Улетают за бомбами… Возвращаются… Как мы уцелели? Чудом… Только через две недели нам удалось двинуться с места и взять первую деревню.
…Пополнялись войска в то время за счет украинского населения – за время оккупации с 1941 по 1943 годы местные ребята подросли. Но мы даже не успели их обмундировать, обучить… Сколько гибло молодых людей, жизни не знавших, пороха не нюхавших… Война – это большие потери. Это большая кровь. Но мы все равно шли и шли, освобождая от гитлеровцев город за городом.
В ноябре меня вновь ранило – дало в челюсть. А нам перед этим выдали красивые гимнастерки и брюки из шикарной английской ткани. Я взял зеркало – двух зубов как ни бывало, все разбито, кровь льется на новую только надетую гимнастерку. А я, дурак, думаю – ну все, теперь мне с таким лицом никогда не жениться…
МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ…
В конце марта-начале апреля 1944 года началась подготовка Белорусской операции. Цель ее заключалась в разгроме группы армий «Центр», освобождении Белоруссии и перенесении боевых действий на территорию Польши.
– После излечения в челябинском госпитале в июне 44-го командиром минометной роты приехал в Бердск. Войска уже готовились к освобождению Белоруссии. Мы были в офицерском резерве. И нам всегда было ясно, что в первый же день боев будут выбывать люди. Только с разной частотой. Военные журналисты подсчитали, когда шли самые ожесточенные бои в Сталинграде: командир взвода находился в боевой работе неделю, командир роты – 10 дней, командир батальона – 2 недели. И гораздо чаще гибли те, кто был в непосредственной близости с противником – командиры в артиллерии и минометных частях, потому как ходили вместе с пехотой на передовой. Им нужно было быть на линии огня, видеть, куда летят снаряды, отдавать команды на батарею. А мы всегда знали, что идем пополнять ряды ушедших. Конвейер, страшный конвейер смерти…
Это был 1-й Белорусский фронт, 55 Иркутская Гвардейская Ордена Ленина, трижды Краснознаменная дивизия. Мы шли через Гомель, Пинск, Козловичи… В Козловичах церковь была. С нее я корректировал огонь. Немцы обнаружили нас и обстреляли. Меня зацепило… Осколок пролетел около сонной артерии, доставать его не стали, он куда-то со временем потерялся… Я быстро, уже через две недели догнал своих. И мы дошли до Варшавы. Но Варшаву брали без меня – четвертое ранение в руку не дало мне встретить Победу в строю.
МИРНОЕ НЕБО НАД ГОЛОВОЙ
И в Великую Отечественную, и после войны в школах долгое время с пятого по десятый классы было серьезное военное обучение. Мальчиков учили военному, а девочек санитарному делу. Кто преподавал? Конечно, фронтовики.
– Победу встречал дома, на Урале, в Краснокамске, где меня ждала мама... Военкомат немедля направил меня в школу старшим военруком. Я тогда еще не совсем оправился после ранения, рука была на перевязи... Но все равно параллельно поступил в педагогический институт. Учителем истории пришел в свою же школу, которую в 41-м окончил на «отлично», к слову, во время войны в ней размещался госпиталь. Учительствовал недолго – назначили завучем, вскоре директором. Потом перевели в Пермь в отдел народного образования, где я ведал кадрами и строительством… и очень скучал по своей прежней работе в школе. По долгу службы был знаком с руководителем кадрового управления Министерства просвещения. Когда в очередной раз приехал по делам в Москву, попросил перевести меня куда-нибудь завучем.
Так оказался в Красноярске-26. Меня направили сюда директором школы-интерната – в этом здании сейчас находится музей. Правда, и здесь я не задержался – через год возглавил гороно. Потом работал в горкоме партии заведующим отделом пропаганды. А последние тринадцать лет перед пенсией был первым замом председателя горисполкома Ивана Иосифовича Власенко. В моей трудовой книжке нет ни одной записи «уволен», только «переведен». О чем это говорит? О том, что моя трудовая и личная жизнь сложилась.
В 1946 году, несмотря на юношеские опасения после ранения, женился на прекрасной девушке Марфе, которую знал с самого детства. Вместе мы уже 64 года. У нас замечательная дочь, любимые внучка и внук, сегодня холим и лелеем трех правнуков. Могу только бесконечно благодарить судьбу, что уберегла меня в лихие фронтовые и дала огромное счастье – жить, работать и любить...
